Ирина Иоаннесян: "Успех – это когда тебе нравится не только точка назначения, но и путь"


Весна 2018 года, с ее мартовскими снегами, стала не только одной из самых суровых в Британии за много лет. Это и одна из самых суровых весен в российско-британской политике, и даже когда растаяли настоящие, никуда не делись метафорические снега новой Холодной войны.

Лондон - столица двух последних волн эмиграции, какой для эмигрантов после 1917 года стал Париж. По некоторым данным, Британию называют домом более 300 тысяч рожденных в СССР/РФ. Кто же они? Если судить по СМИ, то может сложиться впечатление, что типичный представитель этой эмиграции - владелец особняка у Гайд-парка за несколько миллионов или квартиры с окнами на британское Министерство Обороны, или мафиози из “МакМафии”…

Есть и они. Но реальность, естественно, шире и многообразнее.

“Множество русских сделало Британию своим домом и вносит свой вклад в процветание этой страны” (Тереза Мэй).

Так каковы же судьбы этих обыкновенных-необыкновенных людей, родившихся в СССР/России и назвавших своим домом Британию? Как и чем они живут, о чем думают, к чему стремятся? Какими качествами необходимо обладать, чтобы сделать своим домом совершенно чужую страну? Что нужно изменить в себе и возможно ли это? Мы продолжаем рассказывать о них в рубрике “Истории успеха”.


“Жизнь прекрасна. Счастье есть”

Ирина Иоаннесян - юрист, антикризисный бизнес-менеджер, автор двух книг, драматург-дебютант, креативный продюсер компании Stage RC. Это решительный и энергичный человек, для которого нет слова “невозможно”. Она воплотила свою мечту: основала в Лондоне, где самыми разными театрами удивить крайне сложно, международный профессиональный театр современной пьесы.

И на первой пьесе уже были аншлаги, а это дорогого стоит.

Дом Ирины в районе Латимер роуд (Ноттинг Хилл) - это и театральная студия, и “пиратский” корабль с несколькими палубами террас, и кусочек рынка Портобелло с массой сокровищ - от коллекций сов, фарфоровых кукол начала ХХ века, сервизов старинного английского фарфора до посмертной маски Бетховена. Ирина переехала в Лондон с мужем Игорем и сыном Артемом в 2009. Решение было принято неожиданно и бесповоротно. Впрочем, сейчас она мне все-все расскажет…

Ирина, твой критерий успеха?

Я думаю, успех - гармония с собой. Это раз. Когда ты добиваешься поставленных целей - это два. Когда тебе в рамках этих целей очень хорошо и, главное, когда тебе путь нравится. Когда тебе нравится не только точка назначения, но и путь к ней. Тогда это успех. Успех для меня это нематериальная категория. Это эмоциональное состояние.

Ты основала успешную профессиональную антрепризную театральную группу Stage RC. Русский театр в Лон-доне. Недавно с аншлагами в известном ноттинг-хилльском театре “Табернакл” прошел спектакль по пьесе Белецкого “Свадебный танец” (режиссер К. Камен-ский), скоро выходит спектакль “Какого черта” с Виктором Шендеровичем и Адой Роговцевой по твоей совместно написанной с Нателлой Болтянской пьесе (режиссер А. Маньковская). Зачем тебе свой русский театр в Лондоне? Какую задачу он предназначен выполнять? Каким ты видишь его будущее?

Театр мне в Лондоне затем, что, во-первых, так, как я его вижу, он невозможен сейчас в России.

Почему?

Потому что те люди, с которыми я хотела бы работать, по разным причинам, работать в России не могут. Трудно организовать постановку, где участвует Виктор Шендерович, например: ему ставят массу палок в колеса. То трубы прорывает, то электричество отключается, то экраны не работают. Аду Николаевну Роговцеву мне очень хотелось пригласить в пьесу и работать с ней, а я не могу пригласить ее в Россию.

В Англии невозможно представить в страшном сне, что кто-то мог бы мне диктовать, кого приглашать играть в моих постановках, каких авторов выбирать, что я могу делать в театре или не могу.

Во-вторых, я совершенно не собираюсь замыкаться на русcком языке, несмотря на то, что это мой родной язык. Я мечтаю ставить вещи на языке оригинала. Английские на английском. Французские на французском. Мне интересно много разного.


Страсть к театру - это откуда?

Из театрального детства. Это с 10-ти до 15-ти. Выглядело все так. В школе ставили какой-то спектакль, мне досталась роль Доброй Королевы, а я хотела играть Злую Королеву, она мне показалась интереснее.

В итоге я ее сыграла - и мне все это безумно понравилось! В 10 лет я сообщила своей семье, что я актриса. Семья отреагировала на это безо всякого энтузиазма. И я стала самостоятельно искать пути на сцену (смеется). Я узнала про Театральную студию юного москвича при Дворце пионеров. Мама сказала, что шансов у меня никаких - там миллион человек на место. И я решила поехать на этот конкурс сама. Села на 17-й троллейбус и поехала. Там было пять туров, множество народу. И после третьего тура Татьяна Михайловна Прялкина взяла меня к себе в группу. Гордилась я не тем, что я туда попала, в этом у меня сомнений почему-то не было, а тем, что я была единственным ребенком, который приехал на прослушивание без родителей! Сцендвижение нам преподавал Виктор Шендерович, и первый мой контакт с классиком заключался в том, что он научил меня падать спиной с высокой тумбы в постановке “Питера Пэна”. Я играла пирата Муленса. И там я научилась падать и быстро подниматься, во всех смыслах.

Театр помог мне совершенно преодолеть страх перед публикой, аудиторией. Чем больше народу в зале, тем лучше я себя чувствую. Частично это врожденное качество, но такая уверенность все же наращивалась, помогла преодолеть довольно много сомнений. Но я не вижу в ошибках никакой катастрофы. Не надо бояться ошибок. Ошибка - это самый главный базовый фундамент на пути к успеху. Я люблю минусы. Это горизонтальная палочка, которую тебе подарили, что тебе остается сделать, это пририсовать к ней вертикальную, и получится плюс. Ошибки конвертируемы.

—Я читала твои стихи, слышала их на “Эхе Москвы”. У тебя в них есть удивительные озарения. Когда ты почувствовала, что ты поэт?

Я категорически против такого определения и поэтом себя не считаю. Поэт - это Бродский, который мне наиболее близок. Я не поэт, а человек, пишущий стихи. Все они сюжетны, в основе любого стихотворения - вполне прозаическая история. Мне легко кидать слова в рифму, но главное происходит, когда поселяется мысль, не дающая покоя и когда при этом набредаешь на хорошо отражающий ее сюжет.

Поэзия и твоя работа юриста, бизнес, быт - это сочетается, в принципе?

Когда-то я сомневалась, что стихи и деньги со-вмещаются. И когда-то был такой момент, когда требовалось зарабатывать, я не писала. И когда был маленький ребенок, тоже было не до стихов. А сейчас наступил такой этап - все как-то стало хорошо сочетаться, словно мозаика. Ни одно из своих занятий я не считаю работой и не считаю отдыхом. Это очередной паззл, который составляет общую картинку. Иногда стихи уходят совершенно, например с 93-го по 2003 год они не писались.

Меня заинтриговала твоя работа: антикризисный менеджер. Что это такое?

Когда я посмотрела фильм “Красотка” с Ричардом Гиром и Джулией Робертс, самое большое впечатление на меня произвело то, что герой Ричарда Гира занимался следующим: он покупал большие убыточные компании, дробил их на более мелкие и продавал с выгодой. И я с этого фильма вышла потрясенная с четко оформившимся желанием: хочу заниматься чем-то подобным. Любовная история мне показалась совершенно дурацкой, а вот это зацепило! Мой приход в антикризисное управление был достаточно спонтанным. В 1998 году в России был кризис, и компания, в которой я работала, ушла с рынка, и я купила убыточную часть этой компании. И тогда поняла, что в этом есть смысл - брать что-то такое, что совершенно испорчено и никому не нужно, и из этого материала что-то выстраивать. И за три года у меня выстроилась неплохая компания, потом она была продана и заложила основу моего благосостояния.

Эти антикризисные методики применимы только в бизнесе или универсальны, для любых ситуаций?

Да, конечно, они ко всему применимы. Кстати, если проблему можно решить за деньги, то это не проблема, а расходы. А если это реальная проблема, то ее надо дробить до тех пор, пока не будет найден такой ее кусок, который наиболее решаем, с которого можно начать. Люблю такой пример. Однажды ученик одного великого профессора психологии описывает в статье свой опыт исцеления пациента, который считал себя минутной стрелкой. Профессор звонит ему и спрашивает: “Как тебе это удалось?” Тот отвечает: “Сначала я развивал его синдром минутной стрелки, чтобы он начал считать себя будильником. А как лечить синдром будильника, прекрасно описали Вы.” То есть проблема или дробится или увеличивается до такого состояния, пока ты не начинаешь понимать, что с этим делать. Вообще любой кризис-менеджмент начинается с источника максимального шума.

Что это значит?

Это место, откуда доносится самый громкий крик, место, где проблема воспринимается наиболее остро.

Это, наверное, очень помогло тебе, когда ставилась первая пьеса Родиона Белецкого “Свадебный танец”, ведь на репетициях было много крика и шума?

Нет, в театре это иное. В театре источник максимального шума, спор и обсуждение - это как раз место творчества, такое место, где что-то настоящее именно рождается.

Работать с актерами сложно? С какими людьми ты любишь работать?

Сложно. Но предпочитаю работать трудно с людьми сложными, умными, талантливыми, чем легко с бездарными. Я за талант и красоту прощу все на свете.

Каково это - быть драматургом и креативным продюсером? Это твой дебют?

Каково это быть креативным продюсером и драматургом в одном флаконе, это я сейчас как раз и постигаю. Где-то конфликт есть. То, что как продюсеру мне кажется логичным, не всегда нравится мне как драматургу: это компромисс.

В кухню входит Артем Иоаннесян, исполнительный продюсер компании Stage RC, сын Ирины.

Пьем чай, едим конфеты.

Артем, как вы с мамой решили объединить усилия и создать в Лондоне свою сцену?

Артем: В один прекрасный вечер - мы с мамой пересекаемся в основном вечером - мы сидели на террасе, и мама вдруг мне сказала, что она решила заняться театром. Мама пишет стихи, прозу, опубликовала несколько книжек, но театр? Это было неожиданным, новым уровнем в ее любви к театру. Сначала я думал, что это будет мамин проект, что я буду просто помогать ей, так как в это время я уже учился в университете и работал официантом. Мой театральный опыт ограничивался курсом драматического искусства в школе. Поначалу мне нужна была работа, а потом я влюбился в это дело, встретил таких интересных людей, как наша труппа. Я вставал каждое утро с огромным желанием ехать на репетицию.

Каково тебе, Артем, было расти у такой креативной мамы?

Артем: До 12 лет я прожил в России, маму я там видел очень редко. Она работала постоянно. Она была скорее как папа. Приходила по вечерам, поздно, давала иногда подзатыльник за плохо выполненное домашнее задание, и я шел спать. Меня воспитывала в основном бабушка в Москве. Я всегда говорю, что нас с мамой воспитал один и тот же человек. Но когда я переехал в Англию, мы с мамой обрели тесную духовную связь. Она поддерживала меня всемерно. Поначалу мне здесь не понравилось. Я оставил в Москве своих друзей. Мне хотелось вернуться, я считал себя ссыльным, нелегко было. Но только сейчас я осознал, насколько мама была права, и насколько правильным было ее решение. За все, чему я научился с 12 лет, спасибо маме.

Ирина: А сейчас я тебе еще скажу про детей, когда он уйдет.

Артем уходит.

После рождения Артема я на 13-й день его жизни вышла на работу. Мне это было необходимо. Я была коммерческим директором большой компании. Мне на работу звонит мама в полнейшем восторге и говорит: “Ира, он уже держит голову!”. А я как раз была чем-то критическим занята, и не совсем осознала, что она мне говорит. И у меня это никакого восторга совершенно не вызвало. Мама положила трубку.

И младенцы у меня никакого восторга не вызывали, хотя наблюдать было интересно: да, продолжение меня, но пока неясно какое. А вот когда он заговорил и пошел - это был полный восторг! В 4 года он уже стал личностью, с которой стало интересно. Но я работала тогда по 12-14 часов в сутки. Вот. А мне всегда хотелось в ребенке равноправного друга. Когда он пошел в школу, это желание укрепилось. Я никогда его не тиранила, не “воспитывала”, не выговаривала. Вообще я считаю, что воспитание - это только личный пример, все дидактические проповеди бесполезны.

То есть с 4 лет Артем стал твоим другом?

В 4 года мы начали дружить. Сначала познакомились (смеется). Он был разумнее меня. Мы остались с ним на уикенд вдвоем, и я спросила: "Ну что, пойдем, купим тортик или купим нормальную еду?”. Он на меня посмотрел и сказал: “Давай еду купим.” Серьезный и правильный был. А сейчас да - друг, деловой партнер.

При всем своем родительском либерализме, ты все же проводишь черту, за которую ему нельзя?

Ну, сейчас негде ее проводить, ему скоро 20. А черта - это там, где начинается угроза здоровью. Я однажды приехала к нему в его школу-интернат на матч по регби. И вижу, что он упал, и по нему пробежалось человек девять. Завопить - не завопить? Не завопила. Он поднялся и пошел. Он очень любил регби и хотел играть. Но в Москве я всегда прошу его звонить чаще, особенно когда он пользуется метро.

Ощущение безопасности выше в Лондоне или в Москве?

В Лондоне. Однозначно.

Ты однажды упомянула термин по отношению к своему отъезду из Москвы: эвакуация. Почему?

Году в 2004 мне уже стало ясно, что там оставаться нельзя. Но там у меня был бизнес, и все нужно было проделать плавно, подготовиться. Я закрыла свои проекты в России.

Почему - Англия?

У меня был опыт жизни в других странах. Я точно знала, что хочу только в Англию. Это то место, где я ощущаю себя абсолютно дома. Здесь все мое.

У тебя было с чем сравнивать? Был опыт жизни в других странах?

Да, я жила в Сан-Франциско. С 1990-го по 1993-й. Не мое. При всей мощи и великолепии Америки, это не мое совершенно место, не родное. Все, что можно случиться плохого, у меня там случилось. Депрессия. Шесть автомобильных аварий с реанимацией. С точки зрения работы, карьеры у меня все там было очень хорошо. Но я оттуда выползла с облегчением. Я вернулась оттуда очень осознанно, в декабре 1993 года, обратно в Россию, потому что мне казалось, что все меняется к лучшему, все по-настоящему. И с 1993 по 2000 годы я совершенно не сомневалась в правильности своего выбора. Даже когда грянул кризис 1998 года, я считала, что все это логично и правильно. Я часто ездила в Англию в командировки, очень любила сюда ездить, и мне всегда было здесь наиболее комфортно. Причем, все вызывало дежавю, как будто я здесь уже жила. Мне нравится здесь тотально все, включая английскую погоду, и чем дальше, тем больше.

Расскажи, как ты обустроила свой такой замечательный дом.

Когда мы решили, что переезжаем, то дали инструкции-пожелания риелторам, какой дом хотели бы найти и сумму своего бюджета. Трое из четырех риелторов ответили, что таких домов за такие деньги не бывает вообще. А четвертый сказал, что такое мы точно не найдем, но нечто похожее. Он нам подобрал семь домов. Этот был четвертый. Квартира принадлежала человеку, который объявил банкротство. Здесь все было ужасно, долгое время никто не жил. Бегали толстые крысы. Но мы сделали его домом. Переделали гараж в студию, надстроили еще один этаж. И сейчас здесь именно все так, как мне нравится. Это мое гнездо, в которое хочется прийти.

То есть критерий успеха- это и свое гнездо?

У меня был период в жизни, когда критерием успеха было летать от отеля к отелю. И я не понимала, как может быть иначе. Я совершала более 170 полетов в год и просыпалась каждую неделю в новом отеле. Я не понимала тогда, зачем мне дом. Это сократило бы количество необходимых мне полетов. Это было до переезда в Англию, а тут по нарастающей пошло желание осесть и обустроить дом.

У нас в семье чувство дома есть у всех. У нас есть старый дом в России. Мне очень хочется туда приезжать, в него вложена душа нескольких поколений. И каждое поколение что-то вносило в этот российский дом, перестраивало. Мой папа совершенно гениально его перестроил, улучшил. Я тоже внесла свою лепту. А когда мы этим занимались, маленький Артем ходил и говорил: ”Ничего-ничего, вот я вырасту и построю третий и четвертый этаж.” Это наше фамильное гнездо.

Когда ты там, тебя не тянет сюда? Где для теперь “здесь” и “там”?

Я гораздо больше дома теперь здесь, но это не отменяет того чувства, что там дом моей семьи. Его я люблю, а вот в целом в Москве я гораздо меньше чувствую себя дома.

Ты боишься возраста, старости?

Нет, я совершенно не боюсь возраста. Совершенно. Я не скрываю свой возраст, мне 48 лет. Мне очень нравится мое взросление и с каждым годом я чувствую себя счастливее. Возраст приносит правильное восприятие жизни. Гораздо четче расставляются приоритеты. Что важно, что неважно, чем можно пренебречь, от чего можно категорически отказаться. Лет до 35 я накидывала себе возраст. Мне нравилось быть старше, чем моложе. Я влезла в фейсбук и обнаружила, что моим одноклассницам оказалось на 10 лет меньше. Не понимаю. А еще у меня аллергия на абсолютно всю косметику, и я не могу делать пластические операции, то есть ничего другого мне не оставлено, как стареть красиво. Я нахожу в этом особым кайф. У меня бабушка, папина мама, очень красиво старела.

Плавно переходим к следующему вопросу: ты много раз была замужем. Чему каждый брак научил, что дал и что отнял? Что бы ты сделала в отношениях иначе, начни все с начала?

Начать все с начала я точно бы не хотела. Моему браку сейчас 17 лет (тьфу,тьфу,тьфу). Все мои предыдущие браки у меня, как минимум, ничего не отняли. Я выходила замуж за умных людей и с большинством из них продолжаю общаться. Вполне осознанные решения. Мои мужья обогатили меня интеллектуально и морально. Это были прекрасные люди. Никаких драм не было. Когда понимала, что отношения как брак не работают, оставались друзьями. Для меня было очень важно не вычеркивать друг друга из жизни. Мы не вычеркивали друг друга из жизни.

Недавно я посмотрела интервью с Адой Роговцевой, народной артисткой, героем Украины. Она была уволена из театра, в котором проработала много лет и не может появиться в Москве: ее, пожилую и заслуженную актрису, могут арестовать. Расскажи, пожалуйста, как судьба свела тебя с ней?

После того, как мы написали с Нателлой Болтянской пьесу “Какого черта”, мы думали, кого бы нам пригласить на главные роли. И написали для себя списочек, кого бы мы пригласили, если бы имели возможность пригласить кого угодно. И вот двух людей мы мечтали бы пригласить наверняка. Виктора Шендеровича на роль черта и Аду Роговцеву на роль Анны Андреевны. И пошли за мечтой. С Виктором Шендеровичем было понятно, как его найти, а вот с Адой Николаевной мы связались в итоге через ее дочь Екатерину Степанкову. И я отправила Кате пьесу с огромной просьбой, чтобы Ана Николаевна ее прочла. Пьеса ей понравилась, и она согласилась поговорить на эту тему. Сейчас уже идут репетиции и мы с режиссером Алесей Маньковской выезжаем в Киев, где будем репетировать уже с участием Ады Николаевны. Это поистине великая актриса. Легенда. Это такой подарок судьбы - возможность работать с Легендой. А все потому что я не останавливаюсь перед словом “невозможно”. Я всегда иду дальше.

Вы встречались? Какова сейчас Ада Николаевна?

Она великолепна во всех смыслах! Настолько живой, энергичный человек, у нее глаза так горят в 80, как у других не горят в 40. А уж смотреть как она работает - это дорогого стоит!

У нас скоро вся труппа, включая Виктора Анатольевича Шендеровича, едет на 10 дней в Киев на репетиции с Адой Николаевной, потому что она из Киева отлучиться не может до апреля, она репертуарная актриса и играет там в театре по 2-3 раза в неделю. А в апреле она прилетит в Лондон.

О чем твоя пьеса “Какого черта”?

Пьеса эта о выборе. О том, что любовь - это условие контракта с собой. И что у каждого бывает выбор - продать или нет душу дьяволу. И важен вопрос цены.

Как вы работаете в соавторстве с Нателлой Болтянской?

Я написала очень расширенный синопсис, Нателла прочитала, и мы начали над этим работать. Много обсуждали. Когда все стало ясно, работа пошла быстро. За неделю написали. Это хорошее совместное творение. Первая моя пьеса.

Каким ты видишь будущее своего тетра и Stage RC?

Я очень хотела бы, чтобы театр рос, чтобы у него было свое помещение. Экспериментальная студия. Сцена и зал на 90-100 зрителей, чтобы можно было ставить интересные эксперименты с новыми авторами. Если есть интересные проекты на любых языках, мы будем их играть. Тем и абсолютно уникален Лондон, что здесь можно играть на любом языке. Сейчас мы будем на чужих площадках ставить, привозить из России интересных людей. Но для меня принципиально, кого я привожу из России. Это должны быть люди, близкие мне по духу.

Было ли тебе когда-нибудь по-настоящему страшно? Если бы тебе сказали, что остался год-два, что бы ты сделала прежде всего, чем бы занялась, не откладывая?

Много раз бывало страшно. Но у меня нет страха смерти. Потому что страх смерти - это страх жизни. Боится умирать тот, кто боится жить, начинает ограничивать себя в том, в этом, в пятом, десятом.

А когда мне был 21 год, мне сказали, что у меня рак желудка и жить осталось 4 месяца. Это было очень страшно несколько часов. Но потом решила, что все равно на этот процесс я повлиять не в силах. Я сняла со счета все свои накопленные деньги, накупила себе красивой одежды и начала красиво жить. И спустя некоторое время, когда у меня уже было много красивой одежды и много замечательных планов на оставшиеся четыре месяца своей жизни, мне позвонили из клиники, это была американская клиника, и сказали, что никакого рака у меня нет, и это они перепутали анализы. И сказали, что заплатят компенсацию. Я попросила вернуть мне 6 тысяч, то что я потратила на красивую одежду (смеется). И они мне их вернули.

А в начале 2015 года мне опять сказали, что у меня онкология, это было в Израиле, и на этот раз диагноз был правильным. Но там меня вылечили.

Тебе нравится Израиль?

Я очень часто там бываю, у меня там масса друзей. Есть вещи, которые мне там очень нравятся, но жить я могла бы только в Лондоне.

Твое отношение к толерантности?

Я не могу сказать, что я очень толерантный человек. Можно заняться игрой слов и сказать, что я нетерпимо отношусь к нетерпимости. Чужая свобода выбора для меня очень уважаема, если не задевает непосредственно мой нос. Для меня любое вторжение за территорию своих границ странно. И есть международные договора, которые нужно соблюдать. Я за то, чтобы ??ыла свобода человеческого заблуждения, чего бы это ни касалось - религии и чего угодно. Человек должен определять это сам и должен иметь право на ошибку. Но если ошибка фатальна, то пусть платит за эту фатальную ошибку своей жизнью, не чужими. Я спокойно отношусь к той толерантности и политкорректности, которые не возведены в совершенно безумный гротеск.

Разница восприятий - здесь и в России. Есть ли нечто такое, чего тебе не хватает в Англии?

Я очень люблю жить здесь. Здесь мне наиболее комфортно и приятно. Здесь живешь сам и даешь жить другим. Но есть вещи, которые несомненно лучше там.

Например, культура. Я считаю, что русская культура, несомненно, великая. Русский театр - великий театр. Я считаю, что актеры, у которых российская школа, играют лучше. Это мое мнение. Кто-то считает иначе. Мне невероятно представить, что кто-то мне будет диктовать, в частной компании, что я могу и чего не могу. А в России - иначе. И многие переехавшие сюда весь этот багаж тащат за собой.

А вот подробнее о таком багаже, пожалуйста.

Уезжая из одной страны в другую, надо помнить, что ваши тараканы пересекут границу вместе с вами. Они будут плодиться и размножаться.

А тараканы могут привыкнуть к новым условиям и изменить восприятие?

Наличие тараканов в голове не говорит о проблемах с ними. Можно с ними довольно дружно жить. Вопрос в том, когда твои тараканы вступают в конфликт с чужими тараканами. Что мне только ни писали об Аде Роговцевой и Шендеровиче некоторые товарищи с крайними политическими взглядами…

Кулинария. Ты прекрасно готовишь и хорошо фотографируешь еду. Твой рецепт блюда, которое приносит ощущение абсолютного счастья? Вообще - наиболее значимые блюда в твоей жизни? Какие? С чем связаны?

Рецептов я не записываю, готовлю абсолютно интуитивно. Понимаю, что с чем сочетается. Кулинарных весов у меня нет. Блюдо или скорее продукт, с которым связаны самые теплые воспоминания детства - это сырокопченая колбаса. Она жила в холодильнике до праздника. Это был такой дефицит. И я ее переедала, усаживаясь поближе за столом. Я человек запойный. Если я что-то люблю, я готовлю это постоянно. Например, сейчас я солю красную рыбу. Сама. Все мои рецепты - для работающих девочек. Они не требуют долгого времени. Я очень люблю фотографировать еду. Это создает радостное настроение. Красивую еду надо фотографировать.

В своей книге ты придаешь особый смысл высказыванию Вольтера “Торжество разума заключается в том, чтобы жить в мире с теми, кто разума не имеет”. Каков критерий и признак того, что разумом человек обладает?

Договороспособность. Когда человек умеет договариваться и понимать противоположную точку зрения. Не соглашаться, а именно понимать. Это не компромисс. Это когда ты способен договориться, даже будучи с чем-то категорически не согласен. Во имя чего-то.

У тебя прекрасная коллекция английского фарфора и вообще полки напоминают филиал рынка Портобелло…

Я совершенно помешана на блошиных рынках, во всех городах и странах планеты. Пропадаю там субботы и воскресенья. Участвую в аукционах. Это целый мир антикваров. Вот ты, например, знаешь, что есть такое Королевское общество коллекционеров наперстков? Но я не называю это коллекционированием по одной причине: все это используется каждый день - из всех сервизов мы едим, во всех этих старинных медных кастрюлях я готовлю, ты не найдешь у меня тефлоновых сковородок, потому что в медных кастрюлях все получается гораздо вкуснее. Мне страшно нравятся вещи с историей. Когда я выбирала в Лондоне, где жить, основным соображением была близость к рынку Портобелло.

Твой знаменитый уже, фейсбучный девиз “Жизнь прекрасна. Счастье есть”, которым ты заканчиваешь каждый пост. Сколько лет этому открытию, как оно произошло и не было ли когда-либо в нем сомнений?

Ирина: Если к 48 годам кто-то скажет, что таких сомнений у них нет, это вранье. Но вот уже лет пять я свято верю в то, что это именно так. Лет пять назад я поверила в это. Меняется ракурс, фокус. Приоритеты. И видишь то, чего ранее не видел и не понимал.

Дело в том, что человек начинает окончательно любить свою жизнь после пережитых неприятностей, которые тебя обтачивают - как трактор до состояния лунохода. Когда я была маленькой, родители купили мне манеж. Клеточку такую. Меня посадили в нее, и я три дня только и делала, что орала и раскачивала прутья этого манежа. И победила. Манеж выкинули. Невыносима была мысль о любом ограничении свободы. Клетки надо разрушать.


0 Комментариев

Чтобы оставлять комментарии, необходимо войти в аккаунт

В трендах

Согласно данным, которые были представлены в парламентский комитет, клиенты банка TSB подверглись "агрес...

Британия была буквально в нескольких часах от «развала общественного порядка» в день, когда британском...

Компании, предоставляющие финансовые услуги, будут подвергаться специальным "кибер стресс-тестам", про
Our website uses cookies to improve your experience. We'll assume you're ok with this, but you can opt-out if you wish. Read more
Accept