Артемий Троицкий: «Не могу молчать!»

Известный журналист, телеведущий, музыкальный критик и главный знаток русского рока Артемий Троицкий представил в Лондоне документальный фильм «Критик», о том, как в 80-х он открывал в России рок-звезд – Бориса Гребенщикова, Виктора Цоя, Александра Башлачёва, Петра Мамонова и многих других музыкантов. В застойные времена, когда только избранным было дозволено выезжать за рубеж, инакомыслие преследовалось по закону, а за критику власти можно было попасть за решетку, именно рок-музыка стала одним из первых и самых ярких способов протеста против цензуры, коррупции и запретов. 

Артемий Троицкий организовывал первые полуподпольные концерты-квартирники отечественных рок-групп и помогал им записывать первые альбомы. Когда рухнул «железный занавес», началась перестройка, и рок-исполнители получили возможность выступать, не опасаясь уголовного преследования, они быстро достигли невероятного уровня популярности, собирая стадионы и продвигая идеи свободы, независимости и демократии. О том, чем современная Россия похожа на Советский Союз начала 80-х годов, почему сейчас нет таких музыкантов и таких песен, и кто может стать героем нового времени, Артемий Троицкий рассказал журналисту The Business Courier Анне Елисеевой.

Вы журналист, музыкальный критик, Вас называют главным знатоком русского рока в России, но в последнее время Вы много высказываетесь о политике. Как Вы считаете, реально ли оставаться вне политики в наше время? И с чем вы связываете вовлечённость (вольную или невольную) в политику актёров, режиссёров, музыкантов и других деятелей культуры?

Это личное дело каждого. Я совершенно не склонен каких-то деятелей искусства – писателей, поэтов, художников и так далее обвинять в том, что они аполитичны. Есть люди, которых от природы волнуют другие вещи: проблемы жизни и смерти, любовь, какая-нибудь метафизика и так далее. Им вообще до наших земных дел дела нет. Я таких людей люблю и уважаю, немножко им завидую. Но большинство людей всё-таки так или иначе откликается на события окружающего мира. Кто-то это делает более активно, кто-то – нехотя и на кухне. Для тех, кто готов подпевать властям и прогибаться вместе с линией партии, это инструмент карьеры. А кого-то возмущает то, что происходит, и они откровенно говорят о том, что им не нравится. Я, наверное, при??адлежу к последним, хотя я не связан ни с какими политическими партиями, ни с какими политическими движениями, и будь моя воля, я бы, конечно, занимался совсем другими делами. Но, как говорил Лев Николаевич Толстой, не могу молчать!

На своей недавней лекции в Pushkin House Вы сказали, что у России нет будущего. Какое, по-вашему, могло бы быть идеальное будущее для России? Какой лидер? Если можете назвать имя, кто именно? Какая система управления?

В идеале я представляю себе Россию в содружестве европейских стран. Потому что с точки зрения культуры, ментальности, религии и так далее Россия всё-таки в гораздо большей степени страна европейская, нежели азиатская. Я думаю, что в более далекой перспективе России больше подойдет парламентская республика, но на время переходного периода от нынешней диктатуры к парламентской республике можно сохранить президентскую республику, поскольку народ у нас слишком темный, избалованный и испорченный. Если в России провести парламентские выборы вот с таким электоратом, то он еще, чего доброго, Жириновского выберет или какого-нибудь ещё безумного популиста.

Очень хотелось бы, чтобы у страны был сильный, но при этом честный, умный и просвещенный президент. Я лично таких людей на политическом небосклоне не вижу.

Есть энное количество симпатичных политиков, и молодых, и не очень. Я прекрасно отношусь и к Навальному, и к Гудкову, и к Яшину. И против Явлинского я ничего не имею, он умный человек, порядочный и большой специалист в области экономики. Другое дело, что партия «Яблоко» — это, конечно, какой-то анекдот просто в последнее время. Что касается государственного устройства, то вместо нынешнего феодализма (а я считаю, что Россия – это феодальная страна на сегодняшний день), естественно, должен быть капитализм. И страна должна быть свободной и демократической, тут ничего оригинального я придумать не могу. 

Почему Вы не живёте в России? Хотели бы вернуться, и при каких условиях?

Я не живу в России уже 4 года. Уехал в 2014 году, аккурат во время всех крымско-украинских событий, которые я ни в коей мере не поддерживаю (имею в виду российскую позицию в этих конфликтах). Сложилось несколько обстоятельств: во-первых, из-за моего длинного языка у меня возникли проблемы на профессиональном фронте. Сначала я был внесен в «черные списки» на телевидении, и не мог уже делать там свои авторские программы, чем я занимался все 90-е годы и половину нулевых. Потом меня изгнали с радио, и в конце концов, даже из университета. То есть, я остался фактически без работы и без средств к существованию. А у меня семья, жена не работает, двое детей дошкольного и школьного возраста, в общем, тяжелая ситуация. Мне предложили работу в университетах в Хельсинки и в Таллине, и я на это согласился. 

Надо сказать, что уехал я без сожаления, потому что были и другие факторы, в частности, то, что я был категорически не согласен с политикой нынешних властей, считаю, что они ведут Россию к абсолютной катастрофе и что, помимо всего прочего, они очень пагубно воздействуют на русских людей, и, в частности, на русскую молодежь. Когда я вижу все эти валы пропаганды – военной, патриотической, националистической, великодержавной – это просто ужасно. И главное, что родители не в состоянии это контролировать, потому что, начиная уже с детского сада, детям начинают промывать мозги в «путинском» духе, и это, конечно, никуда не годится. 

Как можно изменить имидж России в мире после 18-ти лет правления Путина, отравления Скрипалей, допингового скандала, сбитого малазийского «Боинга» и других событий?

Имидж России в мире изменить можно. Но для этого нужна демократическая власть.
А сейчас без России в мире, конечно, скучно

Имидж России изменить, конечно же, можно. И мы это уже проходили: перестройка и гласность показали, как буквально за пару-тройку лет имидж страны может измениться кардинальным образом. Была «империя зла», а стала к концу 80-х моднейшая страна, «горбимания» охватила весь мир. Сделать это можно. Но при нынешней власти сделать это категорически нельзя, потому что с Путиным и его ближайшим окружением вроде Лаврова никто на Западе, никакие ответственные нормальные лидеры, договариваться не будут. Он уже отрезанный ломоть. Весь мир будет потихоньку ждать, когда эта власть сменится. Вопрос, во-первых, в том, когда это произойдет, а это может произойти еще не скоро, а во-вторых, если она сменится, с каким вект??ром придет новая власть. Если, дай бог, произойдет что-то вроде перестройки или что-то вроде народной революции, то есть, кардинальная смена власти не в сторону дальнейшего ужесточения, не в сторону, скажем, какой-то военно-фашистской диктатуры, а наоборот, в сторону демократической власти, я думаю, что имидж России изменится очень быстро, потому что без России в мире, конечно, скучно.

Вопрос к Вам как к журналисту. Во всём мире сейчас существует проблема недоверия к СМИ. Термин «fake news», по версии британского издания Collins, стал словом 2017 года, его используют все – от глав государств до обычных людей. И что дальше? Как преодолеть недоверие? Где и как людям получать достоверную информацию, и как СМИ вернуть доверие аудитории?

Это сложный вопрос, и профессионалы, от журналистов до разведчиков, бьются над этой загадкой. Что с этим делать, не очень понятно, в первую очередь, потому что в огромной степени «fake news» завязаны на психологии людей. Это не какая-то техническая история, а проникновение, вскрывание, как консервным ножом, голов людей и заталкивание туда какой-то пакости. Для того, чтобы эффективно бороться с пропагандой, с фальшивыми новостями, со всем этим запудриванием мозгов и навешиванием лапши, нужно каким-то образом воздействовать на людей, на их психологию. А как это делать – вообще не понятно. Я, например, не очень понимаю, как, почему путинская пропаганда настолько эффективна в России. Потому что я прекрасно помню советские времена, когда пропаганда тоже была всеобщей, всеобъемлющей, из каждого утюга говорили про Леонида Ильича Брежнева, про КПСС и прочее, но народ относился к этому очень иронично, очень спокойно. С удовольствием все слушали «Голос Америки» и «Би-би-си». И у меня сложилось такое впечатление, что народ выработал в себе какие-то антитела, антидоты против навязчивой, лживой государственной пропаганды. А потом при Путине происходит то же самое: опять лживая, временами совершенно абсурдная, позорная пропаганда, а люди, те же самые люди, которые рассказывали анекдоты про Брежнева, почему-то покупаются. Почему так происходит, я не знаю. Думаю, это проблема для серьезного исследования. Не думаю, что это происходит из-за того, что нынешние пропагандисты намного мастеровитее пропагандистов прошлого. В принципе, я как тем не верил, так и этим точно так же не верю. Может быть, они чуточку более «sophisticated», то есть, более изощрённые. Но я думаю, основная часть проблемы в другом – в массовом сознании теперешнего русского населения, которое мне не понятно.

Вы открыли народу многих российских рок-музыкантов: Бориса Гребенщикова, Виктора Цоя, Александра Башлачева. Почему сейчас нет в России таких исполнителей, которые писали бы такие общественно-важные и остросоциальные песни, как «Перемен» Цоя?

Я думаю, что в основном, это связано с тем, что музыка как таковая, в общем и целом, уже не играет той роли, какую она играла у нас, скажем, в Советском Союза в 70-е и 80-е годы. Тогда музыка была невероятно модной. Все торчали на модных западных группах, потом на моднейшем русском роке. Сейчас нет такого запроса на музыку вообще. Поэтому я не думаю, что у нас вообще могут в будущем появляться звезды масштаба от Аллы Пугачевой до Виктора Цоя. Всё уже более нишевое, более размельченное, и центр сцены занимают уже не музыканты, как это было несколько лет назад, а социальные сети, всевозможные мультимедиа, YouTube, блогеры и так далее. Вот это сегодняшний рок-н-ролл. И я думаю, если и появятся какие-то мощные лидеры, то это будут люди, скорее, из цифровой сферы, нежели ребята, которые поют в микрофон.