Евгений Комаровский
И если он, мужчина, думает о своих детях, то никогда не развяжет войну, а найдет другие пути выхода из ситуации, более мирные и адекватные.

Евгений Комаровский: «Если мужчина думает о своих детях, он никогда не развяжет войну»

«Запомните, отец — это не тот, кто принес еду в пещеру, и на этом все его обязанности кончились, нет, отец только тот, кто определил стратегию существования стаи вообще и стратегию выращивания детенышей в частности». Известный педиатр Евгений Комаровский о необходимости вовлечения мужчин в процесс воспитания детей и о том, почему эта практика сможет предотвращать войны.

В 2014 году я записал видеообращение к родителям России. Конечно, я о нем не жалею, но сегодня уже четко понимаю, что любые посылы к обществу надо делать намного более понятными. Мне кажется, что я говорю очевидные вещи, а люди уверены, что я вкладываю в свои слова что-то другое.

Представьте ситуацию немного иначе: я работаю, принимаю пациентов, в общем, живу своей обычной жизнью, как вдруг, в течение суток, через разные мессенджеры и социальные сети получаю несколько сотен писем, где сказано, что “Мы с вами!” и “Доктор, держитесь!”. Что это значит? Это значит, что какие-то “умники” взяли три минуты из моего интервью Евгению Киселеву, наложили тревожную музыку и начали это дело везде “крутить”. Так зачем я целый час объяснял свою позицию в интервью, если “зрителям” хватает трех минут, а посмотреть программу полностью они не могут? Или не хотят?  

Похожая ситуация произошла и с моим обращением четырехлетней давности — его посмотрели более полутора миллионов человек, а поняли далеко не все. Многие в Украине всерьез думали, что мне заплатили за поддержку Майдана, а в России была совершенно противоположная реакция. Для меня мир перевернулся, когда Совет Федерации дал разрешение президенту на ввод войск в Украину. Это был переворот моего сознания, я был уверен, что такого просто не может быть, и всего лишь попросил, чтобы “нам дали возможность самостоятельно разобраться со своими идиотами”. Не дали, и теперь кукловоды, которые дергали за нитки, воспользовались ситуацией и доминируют.

Более того, сегодня любая попытка анализа выходит за рамки объективности, она начинает эмоционально окрашиваться. И чем дальше все идет, тем этих эмоций больше. Я уверен, что ситуация не разрешится геополитически, она может измениться только благодаря межличностным контактам. Когда двое соседей набили друг другу морду и решили разойтись (заведомо понимая, что это невозможно уже в силу географии), шансов, что их помирит какой-то заморский посредник, нет. Или они научатся разговаривать напрямую, или будут находиться в состоянии вечной войны. И конечно в этом противостоянии не последнюю роль играет наше общее советское прошлое — в течение почти ста лет всех, кто высовывался или трепыхался, тут же уничтожали, поэтому мы уже чисто генетически передаем своим детям: “Ребята, молчите, не высовывайтесь, так будет спокойнее”. Понятно, что для генетических изменений с биологической точки зрения нужно больше времени, но есть генетическая особенность всех млекопитающих, которая состоит в том, что детеныш копирует поведение взрослых. Дети мало того, что постоянно слышат от родителей “не высовывайся”, но и видят, что взрослые ведут себя соответственно. В итоге и старое, и новое поколение дружно маршируют туда, куда их послали. Традиция безропотного послушания и одобрения пославшего. 

Для меня, как для педиатра, еще одна из самых печальных традиций — это то, что на территории постсоветского пространства сильный пол, в большинстве своем, не принимает никаких решений касательно детей. И моя задача, которую я вижу как стратегию для жизни, — попытаться сформировать хотя бы первое поколение мужчин, которое будет принимать решения, будет рядом с ребенком, когда он болеет, будет разговаривать с участковым педиатром и ходить в школу на родительские собрания. И тогда уже мальчики увидят опыт своих отцов и к своим детям станут относиться намного лучше. Запомните, отец — это не тот, кто принес еду в пещеру, и на этом все его обязанности кончились, нет, отец только тот, кто определил стратегию существования стаи вообще и стратегию выращивания детенышей в частности.

И если он, мужчина, думает о своих детях, то никогда не развяжет войну, а найдет другие пути выхода из ситуации, более мирные и адекватные. 

Если бы мужчины интересовались своими детьми, то все, что они делают в России или Украине, было бы невозможно по определению. Вся наша проблема в том, что, начиная с момента принятия решения о том, что «у нас будет ребенок», и заканчивая его восемнадцатилетием (в лучшем случае), все решения, связанные с детьми, принимают только женщины. Мы моделируем у детенышей мужского пола женский алгоритм поведения, поскольку мужчин рядом с мальчиками нет. Как следствие — взрослые мужики руководствуются эмоциями и настроением, у них отсутствует рациональность. И мы видим недоразумения на примере государств, потому что принимаются решения о выяснении отношений с соседями, о завоевании новых территорий, и “взрослые пацаны” в этот момент думают о чем угодно, только не о детях. Государства воюют между собой, а в это время их дети, вместе с родителями, побираются по всему миру, собирая деньги на операции.

Если бы средства, потраченные на выяснение отношений, пошли на детей, хотя бы этот всеобщий позор, сбор денег на операции, ушел в прошлое. 

И конечно в Украине и России давно должны понять, что нет никакой российской медицины или украинской (политики тоже любят говорить об особом пути наших стран): медицина бывает только одна — научная. И алгоритм подготовки современного специалиста не подразумевает, что врач должен быть особо талантливым человеком. В большинстве случаев он имеет дело со стандартной ситуацией, и его задача — следовать протоколу лечения, а владеть методикой протокола — это специфика обучения. Но у нас, к сожалению, достаточно часто принимаются решения не на уровне общих правил, а на уровне, что “кафедра профессора Иванова считает так, а я у него учился”. На самом деле, если вы пришли к десяти врачам с диагнозом отит, все десять должны прописать одинаковое лечение. И не важно, где происходит дело, — в Харькове, Самаре или Владивостоке.

Меня многие спрашивают, почему я не иду в политику? Дорогие мои, мне в политике делать нечего. Как только я примкну к какой-то политической кучке, меня тут же грохнут, потому что я не смогу жить по их правилам. Я много раз говорил, что моя мечта — это киндероцентрическое государство, где мы любое действие власти, любые предвыборные обещания политиков пропускали бы через интересы детства, детей, родителей. Такой “политик”, пропускающий все через призму детства, никому из действующей власти не нужен, потребности в нем даже у избирателей нет. 

В Украине скоро пройдут выборы президента, поэтому в связи с активизацией фейкогенераторов, распространяющих “полученные из достоверных источников” списки будущих членов правительства, мэров и т.д., заранее заявляю: ни в какие министры не собираюсь, переговоры не вел, предложений не получал, в заговоре не участвовал, рулить никем не хочу, в начальство не пойду. И если кто-то надеется, что я уеду из Украины, тоже попрошу успокоиться. Да, это возможно, если речь будет идти о безопасности моей семьи, но реально уехать я могу только в одном случае: когда на мою лекцию в Киеве или любом другом украинском либо российском городе придет пятьдесят процентов мужчин, как это происходит, например, в Хельсинки. Тогда можно будет считать, что моя миссия выполнена и я могу отправиться на покой в любую точку мира.


0 Комментариев

Чтобы оставлять комментарии, необходимо войти в аккаунт
Our website uses cookies to improve your experience. We'll assume you're ok with this, but you can opt-out if you wish. Read more
Accept